Кто такой профессиональный фотограф? Большое интервью о моей деятельности, принципах в работе и жизни. Об отношениях  с партнерами, заказчиками и теми, кто мне помогает.

О фотографии в церкви, о просьбах к святому Ионе, о добре и зле в фотографии, об отличии творчества от ремесла, о многом другом рассказывает профессиональный киевский фотограф Сергей Рыжков. В один из осенних дней мы встретились с мастером и провели интересную беседу.

— Самая большая ценность, подаренная Богом человеку, это возможность любить. Не абстрактно, а конкретных людей, из которых формируется семья. Семья как яйцо, если оно не тухлое – род продолжается. Крепкие семьи создают крепкие общины. И вот уже больше столетия фотография помогает в этом.

Фотографии неразрывно присутствовали в нашей жизни, а потом портреты стали исчезать со стен. Была целая пропаганда в 20-30-х годах прошлого века, да и после войны сразу, когда в моде было вешать на стены картины, даже плакаты, а вот фотография считалась мещанством и «селом», фотографии плавно перекочевали в альбомы и спрятались в стол… Если спросить людей, смотрят ли они свои фотографии, то 98 % ответит, что только по приходу гостей, на юбилей или когда ремонт затеяли. Вы посмотрите квартиры за рубежом, там много семейных фотографий, а у нас очень редко.

Моя бабушка во время молитвы за близких не читала помянник, она просто  смотрела на стенку, а там висели фотографии всех родственников. И она всегда помнила и знала, что с ними и как они живут. Сегодня многие не знают, как живут их родители, не говоря уже о дальних родственниках. Уже сейчас даже смешно вспоминать кто кому деверь, а кто кому ятровка.

— Это миф. Фотография доступна была для всех и если мы посмотрим старые фотографии, то увидим там и рабочих, и крестьян и прочих. Все кто хотел, могли себе позволить, и даже очень хорошего качества. Много фотографий в доме не нужно, необходимы такие, от которых на сердце тепло будет. Люди сегодня могут себе это позволить, но одни думают, что это им не нужно, другие надеются на свой смартфон, а третьи никак не выберут для этого время. Проходит жизнь и у человека даже для проводов в последний путь иногда не остается хорошего фото. Ко мне нередко обращаются с просьбами реставрировать или вырезать из общей фото и сделать портрет для похорон. Грустно это… Мы не бережем свою историю, хороним будущее наших детей и внуков.

— Никакая я не приближенная особа, самый что ни на есть обычный прихожанин. Да и сами «круги» я не признаю. Я снимаю разных людей, но только тех, кто мне интересен, кто вызывает чувство симпатии и даже любви. Среди них духовные лица и светские, политики и спортсмены, а больше всего самых простых наших граждан. Нет у меня никаких спецпропусков. Просто люди видят мою работу и приглашают, иногда я сам прошу разрешения поснимать лики.

И не факт, что на этот раз сделаешь фото, которое будет вот таким. Должно сойтись многое: здесь должны слиться воедино состояние того, кого я снимаю, мое состояние и световой рисунок. Во время репортажной съемки я ведь не могу сказать митрополиту или даже любому священнику, попозируйте мне, пожалуйста. Вообще, я очень боюсь помешать кому-то в богослужении молиться. Меня даже спрашивали, почему у тебя получается, а у других нет. Я не гонюсь за количеством, и на меня не давит обязательность репортажной съёмки, как у лаврских монахов или епархиальных фотографов для их сайтов. Заранее даже не знаю, что и кого буду снимать.

Я снимаю настроение и атмосферу, и абсолютно неважно кто сейчас в кадре, митрополит или ребенок. Никому не интересны формальности, и нужно попытаться оставить, по крайней мере, для себя впечатление об этом событии. Вливаешься в это настроение, и ты там, ты живешь этим. Это для меня, как музыка.

Вы сказали о Блаженнейшем митрополите Онуфрие, все мои фото с ним, это живые событийные фото. Есть у меня такая серия, я их называю «Картинки Православия» или «Ионинские картинки» или «Упоенная солнцем Ольшанка». Захожу, например, в Ионинский монастырь, спускаюсь первым делом к мощам преподобного и молитвенно прошу святого, батюшка Иона, благослови меня, покажи свои картинки. И потом сам удивляюсь тем картинкам, которые я вижу. Придумать заранее это невозможно. Зачастую фотографии уникальны, ведь я не мог даже представить, что увижу то или иное, что Господь соберет таких людей вместе. И эта встреча уже никогда не повторится в таком же формате, обстановке, настроении. Вы посмотрите на эти фотографии, там есть только доброта и ни тени зла. У меня был случай, попросили фотографию на календарь, и мой ответ был таким, если управит Господь, то будет. Не управил… Зато получилась другая картинка, которую даже не ожидал. Человек, когда сеет хлеб, он же не знает, какой урожай у него будет и будет ли вообще, что-то предполагает, но точно не знает. То же самое и здесь, мы предвидим, но в точности только по факту можем определить. Художник при написании картины не знает, что в конце будет, только ремесленник знает, потому что копирует, а кто творит, никогда не знает. Творчество – это процесс, который понять до конца невозможно, и творчество фотографа – вовремя увидеть сюжет и словить. Ты плаваешь во всем этом и должен почувствовать атмосферу, которая есть вокруг, прочувствовать и попробовать передать ее другим.

— Почему я в проекте и езжу к ветеранам? Первое, это исторический проект. Для меня лично это напрямую связанно с православием.  Помочь ближнему, обратить внимание на проблемы тех, кто нуждается в помощи, отдать дань тем, кто спас нас от коричневой чумы.  И я благодарен каналу за приглашение сотрудничества. Это интересно и с профессиональной точки зрения и лично для меня. Девочку красиво может снять любой, ты попробуй, сними пожилого человека. А если ему за 100? До этого проекта старше 93 лет отроду я никого не снимал. Надо учитывать возраст и здоровье, множество других факторов, чтобы сделать работу и никоим образом не осложнить жизнь ветерана. Но когда ты сделал свою работу так, что она сможет продлить жизнь человеку, сделал так образ героя, чтобы он остался у родственников достойным, а не немощным, ощущаешь истинное счастье. Всех, кого снимал для этого проекта – искренне люблю и уважаю. Огромная благодарность членам семьи всех ветеранов за их уважение к своим родным. Без любви и помощи самых близких людей ветераны бы не смогли доживать до преклонного возраста. Огромная благодарность всем сотрудникам телеканала и участникам проекта за подвиг милосердия.

— Мы с коллегами, 26 фотохудожников Украины, по благословению архиепископа Ионы в 2012 году сделали достаточно большую выставку под этим названием «Лики Православия». Большую помощь оказал городской совет, выделив бесплатно помещение, меценаты, дай Бог им здоровья, дали средства напечатать работы, а волонтеры на бескорыстной основе помогли все оформить и смонтировать. Это был разносторонний взгляд на православие, его культуру и быт. Один из журналистов, посетив выставку, очень удивился, почему так мало священников и так мало владык? Причем внимание к выставке в СМИ было достаточно большое. Но в жизни нашей простых людей больше, именно на них и опирается наша вера. Жаль, что выставка не продолжила свою жизнь. Политика убила. А ведь то, что мы показываем нашу жизнь красивой и есть пропаганда нашей страны, нашего миролюбивого образа жизни. Тем более, что желающих уничтожить нашу веру и нашу историю, поверьте, предостаточно.

Несмотря на то, что проект официально прекратился, я продолжаю ездить по городам и весям, бывая в гостях у разных по чину священников, разговариваю с прихожанами разных храмов. Кому то нужно записывать и фиксировать историю нашего народа, в том числе и историю церкви. Уходят люди, и вместе с ними уходит в небытие наши корни. Раньше музеи собирали, поисковые отряды, архивы. Сейчас только энтузиасты.

Борьба за веру — это не только физически отстоять храм, но и отстоять память. А как отстоишь, ежели ее никто не пишет? Думается мне, каждый храм должен иметь свою книгу памяти, свою историю. И сделать так, чтобы эта история для всех доступной стала. Сейчас есть интернет, он помогает, но его в любой момент хакеры уничтожить могут. Должны быть книги. Путь небольшим тиражом в нескольких экземпляров, но книги, и это будет документ. И дело здесь не в нашей бедности, а в организационном процессе, люди не до конца понимают, что это такое и как это можно сделать.

Сейчас многое перестраивается, и можно было бы опираться на архивные данные при реконструкции. Благодаря даже черно-белым снимкам мы знаем о красоте взорванных храмов. Я когда на леса Троицкого храма в Ионинском под купол поднялся, то был поражен великолепием росписей. Снизу сколько раз смотрел и не видел той красоты, какую увидел поднявшись. И другим показал. Надеюсь, что мои фото помогут в реставрации купола. Слава Богу, что Господь поставил управлять владыку Иону Троицкой обителью. Сердце радуется, когда видишь, что человек изо всех сил старается Божий дом в порядок привести, обладает умением и знаниями, желанием и терпением. Очень достойный пример в Святогорской лавре. Какие фотоальбомы, трудами владыки Арсения и архимандрита Лазаря выходят! А сколько много фото в Интернете?

— Смотря, что подразумевать под служением, скорее, это мой образ жизни. Если Господь дал талант, а ты его променял на деньги, то это для тебя будет во зло. Этого нельзя делать. Когда мы уйдем с этой Земли, никого не будет интересовать, сколько ты получал, всех будет интересовать только то, что ты сделал и как. И каждого из нас Господь спросит об этом. И это касается не только фотографии, это касается любой нашей деятельности. Даже если не говорить о вечной жизни, то есть и людская память. Может это в какой-то мере честолюбие, но я действительно хочу оставить след после себя, передать свои ощущения того, чему я был сопричастен, чтобы это осталось в памяти моих детей и внуков.

А то, что снимаю бесплатно иногда, так это нормально для любого художника, только ремесленники с каждого мазка гонорар требуют. Есть более важные вещи, которые невозможно оценить. Кому будет важно, сколько ты получил, когда готовую книгу листать будут? Сделанное интересно, а вся шелуха сама собой отпадет.

— Всегда можно было фотографировать. В советское время тоже были  фотографии крестных ходов и богослужений, есть же архивы, другое дело, что это не было принято, не так широко освещалось. Не было спроса на это и не публиковалось, это да. Может, кому-то и запрещали, у меня такого не было. Моя мастерская в Нежине находилась через забор от церкви, и мне никто не запрещал снимать. Я когда захожу в храм, всегда спрашиваю настоятеля, можно ли у вас сейчас снять. Как у любого человека в его доме, прежде всего, нужно спросить разрешение. Мне говорят, снимай, только не мешай, и это разумно, я не должен мешать молящимся в храме. Если человек показывает видом, что не хочет попадать в кадр, то я его снимать не буду, а есть люди, наоборот, стремятся остаться в маленькой истории.

И потом, я категорически не приемлю по отношению к себе термин церковный фотограф. Нет пока такого чина в церкви. Некоторым духовным особам дают послушания делать репортажи, снимать богослужения, но у меня это другое. Хотя я давно уже говорю о том, что было бы здорово учить искусству и ремеслу фотографии в духовных учебных заведениях. И батюшки и дьяконы могли бы писать светописью не только историю своего прихода, но и историю окружающего их мира. И внимание развивать, замечать мелочи, это немаловажно.

— Мне сложно говорить за других. Наверное, мои публикации задевают чьи-то интересы, показывают правду не в том свете, в каком бы хотелось другим.  Хотя я даже не называю имена, но все понимают, о ком высказываюсь. Некоторые советовали, пройди мимо, промолчи. Ну, давайте все молчать и что из этого будет? Нет большего врага, чем свой собственный.

Сейчас много говорят про патриотизм, но настоящий патриотизм заключается в любви к своей земле, к своему народу. Когда ты ухаживаешь за землей, работаешь для людей, поступаешь так, как заповедал нам Господь. Вообще, об агрессии и ненависти говорить не хочу, от кого-бы они не исходили. Можно пороки и юмором, и добротой побеждать.

— И правильно делают. Храм для чего существует? Для того, чтобы люди молились, а большинство людей со стороны приходит с другими целями. Есть же такое, что некоторые фотографируют старинные иконы для последующей кражи, находят покупателя и обворовывают храм. Это достаточно часто было распространено в 90-х годах, но и сейчас такое есть, многие этого боятся.

И не только с прагматической т.з. такие таблички существуют. Также для того, чтобы не мешали на богослужениях. Вот как на практике бывает? Я не раз наблюдал такую картину, во время службы заходит в храм большая группа паломников, и начинают со вспышками щелкать. Красиво? А как тем людям, что молятся? В храмах, где нет таких запрещающих знаков, рассчитывают на сознательность. Не срабатывает. Вот икону поцеловать это за счастье, а помешать человеку молиться, так от него не убудет… Понимаю, что не все паломники могут ждать пока богослужение закончиться. Бегите дальше, но не мешайте. Если бы у людей была какая-то культура, тогда и не было бы этих табличек. В селах мы таких табличек не увидим, туда толпы не ходят, там батюшка даже обрадуется гостям.

— Ой, не помню. Хотя, вспоминаю, мне было 7 лет, и я снимал на развалинах Полтавского монастыря свою одноклассницу. Наверное, это были первые фотографии (смеется, — Ред.), а снимать богослужения начал с 2007 года.

— Технически это происходит точно так же, как и в любой съемке любого репортажа, будь то крестины или венчание, или даже партсобрание. Для начала надо знать полный сценарий и последовательность действий тех, кого ты будешь снимать. Нужно показать сюжет, снять живую динамику. Такое приходит с опытом. Фотограф не должен мешать! Не должен акцентировать на себе внимание. К любой сьемке нужно относиться одинаково с уважением и доброжелательностью к присутствующим.

— Я не считаю его конкурентом. Смартфон — это записная книжка и не больше. Если вы оденете плохие очки, что вы там увидите? Не может через плохую линзу пройти хороший свет, а фотография – это отображенный свет от предмета. У смартфонов нет той оптики, которая есть у фотоаппаратов. Больше того, говорили, что цифра вытеснит пленочную фотографию. А она жива. И еще как жива! Дорого это очень, и не так оперативно, но качество в разы лучше. Если, например, снимать для истории что-то очень серьезное, и есть средства, я бы снимал на широкую пленку. Но если у вас нет при себе фотоаппарата – смело снимайте на смартфон, но потом обязательно перезапишите изображение на хороший носитель памяти. Так или иначе, вы зафиксируете событие. Много некачественных с технической точки зрения фото становились шедеврами благодаря исторической ценности и уникальности. Если хозяйка не знает, как работает печка, она хорошие пирожки не испечет. Изучите все режимы и возможности вашей камеры, а потом уже снимайте что-то серьезное. Многие сегодня используют смартфон, для самопиара, для удовлетворения своей гордыни. Смотрите, где я был, с кем и что ел. Это уже не записная книжка, а что то другое. При этом люди даже мало внимание уделяют красоте фото, часто они выглядят очень уродливо — большая голова и малюсенькие ножки. Мы забываем, что любой человек — это образ Божий. Разве можно его показывать некрасиво? Все время нужно думать об этом.

—Фотограф (не только церковный), впрочем, как и люди других специальностей, должен владеть ремеслом, а у нас на это у всех не хватает времени, зачастую просто терпения. Сначала надо научиться выводить кружочки, писать палочки, потом буквы, слог, слова и предложения, а потом только пробовать писать роман. Переписать «Войну и мир» могут многие, ты попробуй сам сочинить сказку. И без Божьей помощи тут не обойтись. Так и в фотографии, можно просто фиксировать то, что привлекло твое внимание, а можно анализировать,  как лучше снять, как до тебя еще не снимали, как рассказать средствами светописи свои чувства. Людей не интересует форма, всех интересует то, что скрыто от наших глаз, их интересуют эмоции. Бывает так, что Боженька подарил сюжет, а ты его не успел зафиксировать. Не стоит об этом переживать. Значит это не твое, т.е. ты его увидел, запомнил, но сейчас это не твое. А подумай потом, почему так получилось, и ты не сумел взять, что тебе сверху показали. Вот тут и садишься снова за учебники.

Я люблю фотографировать людей, но снимаю я не просто людей, а снимаю их внутреннее состояние души. Мне не нравиться снимать людей как на паспорт, в такой фотографии живые мертвыми кажутся. Снимаю людей, но это не значит, что я не люблю фотографировать природу. Знаю, что есть люди намного талантливее меня, кто может снять пейзаж лучше. Но если я вижу красивый пейзаж, почему я должен проходить мимо? Я снимаю все, что красиво: интерьеры храма, портреты, натюрморты. Снимаю все, что живет и дышит. Даже если это памятник. Снимаю все, что мне интересно, а уже потом перераспределяется для разных историй. Что-то идет для репортажа, что-то для картин, что-то просто для истории.

— Не нужно просто загадывать наперед. Вот я вам покажу фотографию сейчас, смотрите, говорю девочке: «Варюша, найди самое твое любимое место в храме». Она взяла свечку, побежала и встала. И этот лучик солнца упал на нее сам, я здесь ничего не подгадывал. Мне и в голову не могло прийти поставить ее сюда. Мы фактически сделали фото вместе, и оно получилось. Или вот фотография Блаженнейшего Онуфрия во время чтения записок, я же не планировал это заранее. Чем живее и правдивее снимок, тем он дороже.

Понимаете, что получается, Господь тебе показал на мгновение картинку, и тебе нужно просто успеть снять. Идет богослужение в храме, через миг картинка и свет будут уже совсем другие. Прописать и представить, смоделировать все заранее невозможно. Можно только снять действие, но в нем не будет красоты. Хорошая репортажная фотография или портрет прекрасны своей непредсказуемостью сюжета. Этим она и отличается от живописи, где художник может все переписать заново. Велосипедист во время езды не думает, как крутить ему педали, он просто едет. Так и фотограф, когда у него уже много всего отснято, то он просто работает, не отвлекаясь на детали, а сосредоточившись на главном. Музыкант играет на рояле, и он может даже не смотреть в ноты, он просто играет. И тут та же самая музыка, я не знаю до конца, как это получается. И радуюсь, когда снимок получился.

Но бывает и другое. Меня просят икону снять, а она мне не удалась. Вот не далась, и все, не получилось. А бывает наоборот, того чего не ожидаешь, проявляется неожиданным образом, и так никто не сможет сделать. Мы не можем заранее знать результат. И здесь уже помогает опыт. И не нужно никому показывать, то, что у тебя не получилось. Это твой горький опыт.

— Если работать со вспышкой, то это действительно будет мешать, но бывают моменты, когда невозможно по-другому. Если священнику не мешает, и он привык к этому, тогда может быть. Вообще, прямая вспышка противопоказана для любого, это действует на глаза, отвлекает внимание. У людей, снятых со вспышкой почти всегда в зрачках страх — они сужены. Свет должен быть отраженный, а не прямой, тогда это красиво. Нужно направлять вспышку в стену или потолок, это также меньше мешает людям. Я стараюсь не снимать со вспышкой в храме вообще, но для этого обязательно нужен штатив и светосильная оптика. Можно купить недорого светосильную оптику без зумов и с ручным фокусом (я никогда не снимаю в автоматическом режиме), купить недорогой фотоаппарат для себя и все же отказаться снимать смартфоном. Фотограф должен полностью контролировать процесс съемки так же, как выпекаются пирожки.

— Нет такого. Где Господь управит, там и буду снимать. Есть места, где мне хорошо, я могу прийти и вообще не фотографировать. Получаю удовольствие наблюдать и находиться там, где можно душевно молиться, где после можно общаться с людьми. Приезжая в Зверинецкий монастырь, Ольшанку, Ионинский монастырь, просто отдыхаю душой. Там особая атмосфера доброжелательности, хотя возможно это мне так кажется. Зачастую даже не знаю, когда и что буду снимать. Смотрю, если есть что интересное, то снимаю, а просто так гробить камеру не могу и не хочу. Очень люблю Николо-Васильевскую пустынь батюшки Зосимы. Там любовь в каждом движении и вдохе. Очень люблю Киево-Печерскую лавру, Покровский и Фроловский монастыри, Корецкий монастырь, Почаев.  Святогорский монастырь с его скитами — это вообще чудо на земле. А сколько сельских храмов, простеньких, намоленных? Люблю все места, где живет вера, любовь и надежда.  Вот совсем недавно для себя открыл достаточно молодую еще, но уютную церковь Иерусалимской Божьей матери в Киеве.

— Нет никакого нового жанра. Нельзя разделять на церковную фотографию или нецерковную. Фотограф или есть, или его нет. И лики, они или есть или их нет. Профессиональный фотограф, даже если человек нецерковный, тоже может снять в храме красивую картинку. Другое дело, что он будет снимать, с какой целью, и есть ли у него опыт. К тому же, он может мешать богослужению и людям, не зная элементарных правил и хода службы. Таинство Крещения, таинство Венчания идет от силы 40 минут и нужно сделать альбом из качественных фотографий от сотни и более. Это же память на всю жизнь. А если пригласили фотографа, который не знает последовательности обряда, основных моментов службы? О чем он снимет? Прежде чем снимать рекламу духов, я сначала вкушаю их аромат.

— По-разному бывает. Зависит от того, как фотограф себя ведет. Иногда в погоне за жареным кадром просто элементарно мешают служить или приходят, чтобы снять какой-нибудь неприглядный вид, а потом высмеять, сделать зло. Как к такому вести себя позитивно? На мой взгляд, правильно  разрешать всем снимать, но если человек ведет себя неподобающе, такого человека надо сразу ставить на место. Все люди в храме должны вести себя уважительно и стараться никоим образом не мешать другим. Мне легче, наверное. Когда во время службы я прохожу по храму, на меня уже не обращают внимания. И это очень помогает поймать состояние души в эти моменты. Но ведь было время, когда я зашел в храм впервые. А если бы меня выгнали? Не у каждого человека есть внутренний стержень. Другой может обозлиться и гадости начать делать.

— Не нужно быть инструментом и проводником зла для других. Нужно просто уважать человека. Есть люди, которые любят пошутить и посмеяться, я тоже люблю посмеяться, но злая шутка для меня недопустима. Нельзя делать любую работу, чтобы кто-то потом воспользовался этим во зло. Можно снять фото, как кто-то зевает или в пьяном виде, но нужно это кому-то? Можно снять чьи-то дорогие часы на руке или как сняли батюшку возле освящаемого им же дорогого автомобиля и написали, что это его автомобиль. Правды в этом нет, и где здесь искусство? Здесь только умение сделать вред.

Фотография попадает в интернет, и никто не понимает, что этим просто умножают зло. Этим мы делаем зло не другим, а себе. То, что делают так называемые папарацци не только нечестно, но и непрофессионально. Проблема в том, что такие люди больше ничего не умеют. Что он потом своим внукам расскажет? Разве Господь создавал человека для того, чтобы мы на это смотрели? Ему Господь не показывает ничего, он закрыт, он не видит красоты, не чувствует того, что вокруг него живет. Мне даже трудно представить его внутренний мир, в котором он живет. Ведь изначально он может быть очень талантливым человеком, но он пошел по этому пути для заработка на кусок хлеба. Проел, пропил, прогулял. Никогда Господь не покажет хорошее, если ты будешь делать злое и непотребное. Как говорится, хороший притягивает хорошее, а плохой плохое.

Любая фотография — это история, лики. Например, если бы не фотография, то мы бы возможно и не сохранили лики многих святых. Вспомните хотя-бы Иоанна Кронштадтского, Иону Одесского, старца Зосиму Сокур, Амфилохия Белоцерковского. Никто из нас не знает, кого прославят. Святые ходят рядом с нами. Поэтому и относиться к любому образу, в т.ч. фотографии нужно благоговейно, так, как художник пишет лики. Ни одна фотография не должна добываться ценой жизни, ценой лжи, обмана или становиться предметом шантажа. Ни один лик не должен нести зло.

— Для начала нужно овладеть ремеслом. Не берись снимать серьезные вещи, до тех пор, пока ты не умеешь снимать. Я ведь не могу начинать строительство дома, если не умею класть кирпичи. К сантехнику тоже не придут и не попросят вырезать аппендицит, все нужно доверять тем людям, которые умеют делать свое дело. Также и с фотографией. И особенно, если ты снимаешь важное событие. Можно подвести других людей, которые понадеются на человека, а он не снимет качественно.

— Прежде всего, сохранять свою историю, хотя бы для своих же потомков. Сохранять любым способом, несмотря на имеющуюся технику и погодные условия. Не мешать другим людям жить, работать и молиться. Снимайте с любовью и никогда не снимайте зла. Сохраняйте нашу память так, чтобы видна была жизнь наша, чтобы потом историю не могли исказить. И начинайте со своего маленького храма — своей семьи.